Правда о допетровской Руси - Страница 113

113

В 1680 году состав вооруженных сил Московии был таков:

Дворянская конница — 15 797.

Московские стрельцы — 20 048.

Рейтары — 30 472.

Солдаты — 61 288.

Надо, конечно, иметь в виду, что пушкари (4–5 тысяч человек) и городовые стрельцы (не менее 15 тысяч человек) не выделены и либо оказываются за списком, либо скрыты в числе «солдат». Странно, что не названы казаки и татары, воевавшие «своим природным обычаем», под руководством беков и ханов, почти как во времена Батыя.

Но даже с этими поправками уже из этих цифр видно, что стрельцы и дворянское ополчение составляют решительное меньшинство в армии. Но и стрельцы, и дворянское ополчение — это совсем не некие «старозаветные» войска, сохранившиеся в неизменности со времен Смоленской войны.

В стрелецких полках вводились европейские военные звания, стрельцов гоняли на учения.

И у стрельцов, и в полках «нового строя» производство в старшие офицерские чины еще зависело от принадлежности к дворянству. Что же касается младшего и среднего командного состава, то война дала свои уроки, и решено было «в ротмистры и поручики назначать из стольников, стряпчих, дворян и жильцов, изо всех родов и чинов… чтобы были между собой без мест и без подбора, в каком чине государь быть укажет».

В 1681 году проведено «рассмотрение и лучшее устроение», а говоря попросту — переформирование дворянского ополчения. Раньше дворяне выступали в поход, объединяясь в территориальные сотни, выбирая сами себе сотников из тех, кто больше уважался в уезде. Теперь помещиков расписали по ротам, во главе с капитанами, которых ставило правительство. Рота оставалась территориальной, и ее солдаты знали друг друга с детства, а правильнее сказать — знали семьи друг друга поколениями. Правительство было даже заинтересовано в таком формировании армии, потому что территориальная рота действовала как артель или как бригада людей, имевших множество возможностей узнать друг друга и действовать как одно целое. Но, естественно, капитан мог происходить вовсе и не из этого места, и правительство, получая мощную «воинскую артель», одновременно обезглавливало ее и ставило тем самым под контроль.

Стоит добавить, что дворянское ополчение было полностью вооружено карабинами и другим огнестрельным оружием, саблями и палашами, седельными пистолетами и что у всех помещиков были панцири и каски.

Такое дворянское ополчение уже мало что хранило в себе от средневековой поместной системы. Скорее, это дворянская конная армия Нового времени, мало чем отличающаяся от шведской или французской.

Приходится нам согласиться с мнением Николая Михайловича Дружинина: к 1680 году в Московии исчезла старомосковская армия, ее заменила армия европейского образца.

Армии Нового времени нуждались в промышленности, работающей на войну. Что ж, приведу несколько фактов и цифр. Уже говорилось, что «новомосковское царство» имело почти втрое больше орудийных стволов, чем «старомосковское». Но и качество артиллерии несравнимо. В армии, идущей под Чигирин, не было ни одной кованой пушки, то есть орудий, стволы которых скованы из металлических полос. Все эти пушки литые, с несравненно более прочными цельными стволами из чугуна или меди.

В огнестрельном оружии фитильный замок уступал место ударно-кремниевому, который и легче, и куда надежнее.

Если раньше существовали только казенные Пушечный двор, Гранатный двор, Оружейная палата и пороховые заводы, то теперь работает целая система частных заводов в Туле, Кашире и других местах.

О масштабе производства на частных оружейных заводах Московии говорит хотя бы такой факт: в 1646–1648 годах тульские заводы продали за рубеж больше 800 пушечных стволов разного калибра. Экономика слаборазвитой страны? Гм…

А в 1668–1673 годах только тульские заводы дали 25 тысяч ручных гранат, а общее их число превысило 150 тысяч; качество гранат было ничем не хуже европейских. Если не лучше — иностранные послы отмечали размеры и качество «русских гранат». Чугуна и железа высокого качества выплавили 40 тысяч пудов (600 тонн), выпустили 25 тысяч пушечных гранат и 42 718 ядер. Французская промышленность вовсе не была мощнее московитской, а войну с Турцией выиграла не только армия, но и новая московитская промышленность.

Первый русский генералитет

Этой совершенно новой армии соответствовал и новый генералитет, выросший вместе с ней. Да, генералитет! Федора Федоровича Волынского только историки задним числом величают первым русским генералом. При жизни он, воевода и стольник, этим новым чином не величался. Теперь же в русской армии оказывается целая плеяда самых настоящих генералов.

Первым из них по справедливости следует назвать Григория Григорьевича Ромодановского. Родом из князей Стародубских, родственник Пожарских, он был двоюродным братом «во все дни пьяного» Федора Юрьевича Ромодановского, князя-кесаря Всешутейшего собора, по-собачьи преданного Петру. К сожалению, в современной России о князе-кесаре знает почти каждый, а вот о Григории Григорьевиче — почти никто. Хоть убейте, но это глубоко несправедливо!

Впервые он выделился, дал о себе знать еще во время Украинской войны и с 1658 года стал главой Белгородского стола Разрядного приказа, первого и самого важного из территориальных разрядов, и командиром Белгородского разряда. Царь Алексей Михайлович характеризовал его со свойственной его письмам красочностью: «Самого истинного сатаны сын и друг диаволов в своей невиданной спеси и строптивости». Очень может быть, всех этих эпитетов Г. Г. Ромодановский и заслуживал, но называли его еще и мужественным, и образованным… тоже заслуженно. Весьма типично для Алексея Михайловича — даже не любя человека, ругая его на чем свет стоит, сохранять его в службе и давать ему все новые и новые чины.

113