Правда о допетровской Руси - Страница 87

Беда в том, что эти факты говорят как раз не о высоком уровне развития экономики, а о почти полном отсутствии рынка. Когда арбузы выращивают под Холмогорами, а персики на Соловецких островах — это, конечно, свидетельство искусного хозяйствования и высокого уровня агрономии. Но это еще и показатель того, что между разными районами страны нет прочных связей, а дороги остаются очень скверными.

Натуральное хозяйство заставляет выращивать на месте абсолютно все — потому что привезти труднее, чем вырастить. И в Британии века до XIV выращивали виноград и делали совсем неплохое вино — до тех пор, пока не стало выгоднее привозить вино с юга Франции и из Италии.

Если уж испытывать законную гордость за предков, то скорее за то, что в XVII веке началось складывание рыночной экономики, и уже не абсолютно все приходится выращивать и изготавливать там же, где потребляется продукт. Появляются районы со своей особенной специализацией. Мелкая крестьянская промышленность существовала всегда — нужно же было кому-то делать колеса для телеги и целую телегу, бочки, оглобли, резать деревянные ложки и миски. Должен же был кто-то ткать холсты разной толщины и плотности, шить из них одежду, выделывая для нее пуговицы и окрашивая ткань в разные цвета. Для самого что ни на есть простенького крестьянского хозяйства необходимы были и железные изделия, порой довольно сложные (те же сошники, надеваемые на рабочий конец сохи, взрыхляющий землю), и керамические горшки, и иконы, и выделанные кожи, сшитые в конскую упряжь, кнут, полость для езды зимой и так далее. Если есть русская печь (а существование без нее невозможно на большей части Московии), значит, должен быть тот, кто сформует и обожжет кирпичи и сложит из кирпича саму печь.

Традиционно все эти изделия делал каждый хозяин сам для себя; самое большее, существовали умельцы, делавшие что-то, необходимое для всей деревни.

Теперь эта мелкая крестьянская промышленность становится товарной — по крайней мере, какая-то ее часть.

Появляется такое понятие, как важские сукна, ярославские холсты, вяземские сани, решминские рогожи, белозерские резные ложки, тульские самовары.

Все эти центры промышленности возникали на основе местного крестьянского производства, и то же самое можно сказать о центрах железоделательных производств. Но железо, конечно же, ковали в основном там, где можно было выплавлять из болотной руды низкосортное железо, а из него — уклад-сталь, и уже очень различного качества.

Основной центр железоделательного производства сложился в уездах к югу от Москвы: Серпуховском, Каширском, Тульском, Дедиловском, Алексинском. Тульское железо и серпуховский уклад были известны далеко за пределами этого района.

Второй центр железоделательного производства — это Север: Тихвин, Заонежье, Устюжна Железнопольская. Сошники, сковороды, гвозди, ножи, топоры, скобы из Устюга в Москве, Смоленске, Ярославле.

В XVI веке ничего подобного еще не было, а в XVII веке замкнутость отдельных районов страны разрушается быстро, и вот уже Поволжье славится выделкой кож, Поморье — солью и изделиями из дерева, Смоленск, Новгород и Псков — льняным полотном, и все эти районы начинают торговать между собой, обмениваться своими изделиями.

В XVII веке появляются такие знаменитые центры народного художественного производства, как Хохлома и Гжель.

Хохлома, село в Нижегородском уезде, — только центр промысла, распространенного во многих селах. Выточенные из дерева предметы в этих селах умельцы грунтовали раствором глины, сырым льняным маслом и порошком олова, а по выгрунтованному слою наносили свободный растительный орнамент — плод творческой фантазии автора. Потом изделие покрывалось лаком из льняного масла и закалялось в печи при высокой температуре. Искусство мастера состояло в том, чтобы хорошо обжечь лак, но не повредить изделие.

Чтобы жить вытачиванием предметов из дерева, их окраской под золото и росписью, необходим был рынок; нужно было желание множества людей по всей Московии, а то и за ее пределами покупать нечто подобное.

В селе Гжель Раменской волости Московского уезда стали делать керамические изделия — и посуду, и полные народного юмора керамические фигурки на лубочные темы. И «черные» изделия — простую керамику, и «муравленые» — поливные керамические изделия.

Чтобы этим жить, опять же необходим рынок.

Но еще более ярким признаком «полусредневекового» состояния общества является лубок. Сам этот вид искусства появился в XV веке в Европе и начинался с производства дешевых бумажных иконок, потребитель которых — крестьянство и небогатые горожане. Правда, очень быстро появились и лубки, повествующие о баталиях, исторических событиях, природных катаклизмах и т. д. На Московской Руси лубок появляется в середине XVII века, как видно, общество становится подобным обществу Франции XV века, пережившему Столетнюю войну; обществу, научившемуся не только быть пассивной массой подданных, а уметь самому сажать на престол королей.

До начала XIX века славилась Макарьевская ярмарка, в 88 верстах ниже Нижнего Новгорода, у Макарьевского монастыря. Лежащая на средоточии сухопутных дорог из разных частей страны и на важнейшем для Московии водном пути по Волге, ярмарка заработала еще при Иване IV, и даже в Смуту каждый июль на нее собирались купцы (хотя в Смуту, конечно, и купцов было немного, и из дальних мест мало кто собирался под Нижний). В 1816 году пожар уничтожил большую часть деревянных строений на ярмарке, и с 1817 года торг перенесли в Нижний Новгород. Сто лет, до 1917 года, и во времена НЭПа, в 1921–1929 годах, собиралась Нижегородская ярмарка. Как свидетельствует авторитетный источник, «в СССР изменились структура и методы торговли. После 1929 Н. я. не организовывалась».