Правда о допетровской Руси - Страница 88

Но коммунисты выдавали желаемое за действительное. Нижний Новгород и сегодня — мощный центр торговли (в том числе и международной); в нем заключаются сделки огромного масштаба и значимости, и я совершенно не уверен, что о Нижегородской ярмарке, прямом преемнике Макарьевской, можно говорить только в прошедшем времени.

Но именно с 1620-х годов, с годов правления Михаила Федоровича, Макарьевская ярмарка становится таким масштабным явлением. В конце XVII века оборот Макарьевской ярмарки мог составить 80 тысяч рублей — сумму, неправдоподобно громадную по тем временам. Словно ручейки товаров и денег текут из разных концов страны, перекрещиваясь близ Макарьевского монастыря. Из Поволжья везут рыбу, выделанные кожи и соль, из Поморья — соль и деревянные изделия, из Сибири — пушнину и металл; из срединных областей Московии, где урожай удался, — зерно; из Новгорода и Пскова — полотна, из центров народного творчества — те самые гжель и Хохлому, из Серпуховского уезда и Устюга — изделия из железа. А тут еще по Волге прибывают иноземные купцы — из стран Закавказья, из Персии, Средней Азии, Северной Индии. Давно ли Индия была страной невероятной и загадочной? Давно ли Афанасий Никитин открывал ее для московитов? А вот теперь индийские купцы торгуют здесь же, на Макарьевской ярмарке, и, чтобы увидеть живого индуса, не надо «ходить за три моря».

На Урале с 1647 года собирается ярмарка в пашенной и торговой слободе Ирбит. Сама слобода совсем молодая, основана в 1631 году, но это совершенно не мешает новой ярмарке набирать обороты стремительно — в очень уж удобном месте поставлена Ирбитская слобода. До построения Сибирской железной дороги, то есть до конца XIX столетия, оборот Ирбитской ярмарки устойчиво был вторым по объему после Макарьевской, потом Нижегородской. И в годы НЭПа, в 1922–1930 годах, эта ярмарка еще работала; это потом уже наступило время, когда «в СССР изменились структура и методы торговли».

«Как известно», допетровская Русь была страной очень дикой, отсталой и позарез нуждалась в реформах Петра и в просвещении ее Европой. Но вот интереснейшая деталь: Торговый устав 1653 года предусматривает полное уничтожение внутренних пошлин! С этого времени купец может везти товар из любого конца в любой конец Московии, преодолевать любые границы между бывшими княжествами или боярскими вотчинами, и никто не имеет права взимать никаких пошлин с его товара. Платится одна-единственная, универсальная торговая пошлина — 10 денег с рубля; притом что в рубле считали 200 денег, пошлина составляла всего 5 % с покупной цены товара.

А в «передовой» Франции того же времени торговлю невероятно тормозили внутренние пошлины! Королевское правительство сохраняло их вполне сознательно, чтобы дворянство, особенно крупные феодалы, могли бы кормиться за счет презренного «третьего сословия», паршивых купчишек. Эти внутренние пошлины составляли до 30 % покупной цены товара и существовали до самой Французской революции 1789 года. Чтобы уничтожить эти остатки Средневековья, потребовалось поднять восстание против короля, ввергнуть страну в страшнейший хаос, истребить до миллиона человеческих существ, поставить под сомнение само существование Франции как суверенного государства. А в Московии тот же самый переворот происходит совершенно бескровно, введением Таможенного устава, который «царь ввести повелел, а бояре приговорили», и притом при полном согласии всего остального народа.

Я не буду играть словами, пользоваться случаем, чтобы доказывать: Московия — более передовое государство, чем Франция! Разумеется, это далеко не так. Но хотя бы в некоторых отношениях Московия — государство, вовсе не так уж далеко отстоящее от самых передовых стран Европы. И уж во всяком случае, это «Новомосковское царство», государство первых Романовых, никак не средневековое государство. Это страна, правительство которой хорошо понимает выгоду торговли, помогает своим купцам внутри страны и ограждает их интересы от посягательства купцов других стран протекционистскими тарифами.

XVII век — время появления в Московии и крупного производства.

В Европе едва ли не важнейшим признаком развития капитализма стало появление мануфактур: крупных производств, где множество людей работало вместе, производя общий товар, и где началось разделение труда: производство продукции ловко разделялось на множество отдельных операций.

Скажем, тачание сапог… Ремесленник делает все — и раскраивает кожу, и замачивает ее, и вырезает каблук, и сшивает, и склеивает, и приколачивает готовый каблук. А в мануфактуре один мастер раскраивает кожу, другой замачивает, третий сшивает, четвертый клеит, и только пятый, работая совершенно независимо от всех других, приколачивает каблук. В результате люди специализируются, обучаются быстрее и быстрее производить одни и те же элементарные операции, и дело идет гораздо живее. В Италии XV века считали, что за то время, когда 10 ремесленников, работая каждый сам по себе, изготовят по паре сапог, 10 рабочих мануфактуры изготовят 15 или даже 20 пар.

Мануфактуры в Европе стали очень большим шагом к механизации производства, к введению машин: ведь заменить ремесленника, который делает сам все операции да к тому же сам покупает сырье и приносит на рынок продукцию, не сможет даже современный промышленный робот. Но заменить человека, который делает какую-то элементарную операцию, машина вполне в состоянии.

А кроме того, необходимость организовывать крупное производство мануфактур стала одним из шагов в развитии европейского капитализма.